Первый кадр ленты опускает нас, зрителей, на дно унитаза. Сравнив фильм с фекалиями Гарика «Бульдога» Харламова, создатели фильма удивительно адекватно оценили собственное «творение». Зрители, конечно, могут ответить им в духе Хармса: «Кто вы? Режиссер? А по-моему, вы г…», встать в позу обиженных, громко кричать: «Не смешно!» и прочее, прочее, прочее.

Загвоздка лишь в том, что за это никто не заплатит. Бой проигран, и самое время достать гигиеническую салфетку. Недавно в телешоу «Две звезды» Алла Пугачева посоветовала Гарику «Бульдогу» Харламову сняться в кино. «А он уже там!» – съязвил другой Гарик, Мартиросян.

Где сейчас находится Гарик, можно поспорить: картина, ставшая для резидента «Комеди Клаба» полноправным кинодебютом, вызвала огромное количество гневных окриков и отбила отважным продюсерам не почки, но кассу. Неужели никто, покупая билет, чего-то подобного не ожидал? Или же возникло некое магнетическое, инфернальное притяжение зрителей к этому stand up магниту, переместившемуся с телевидения на широкий экран.

Бульдожья хватка

Относительно магии – не шутки. Съемки «Комеди Клаба» проходят в зале «Атриума», в будни наполненном симфонией из запахов разных духов, ароматами пластика, хрустом попкорна, шуршанием новой одежды, блеском темных очков и брюзжанием снобов. Атмосфера успеха дарит минутный заряд наслаждения, колет в тело гостей розовую анестезию, попутно высасывая силы, время и деньги. Теперь попытайтесь представить, что же творится по выходным на съемках «Комеди Клаба».

Весь сгусток опасной энергии будто бы кристаллизуется в сальных шутках Павла «Снежка» Воли. Едких хохмах Вадика «Рембо» Галыгина. И, конечно же, в ужимках и дикции Гарика «Бульдога» Харламова, бывшего кавээнщика, а ныне известного бренда российского развлечения. Ждать откровения от подобного жанра было бы странно, благо сама история его создания подчеркивает обратное. «Сиськи, письки, хвост» – про это всегда шутили и шутят стендаперы.

Сквозь сито подобных экзерсисов прошли в свое время и Эдди Мерфи, и Робби Уильямс, и даже Том Хэнкс. Вероятно, продюсерам «Самого лучшего фильма» Артаку Гаспаряну и Игорю Харламову захотелось повторить подвиг заокеанских коллег, и на свет появилось, а вернее, на дно к нам легло нечто невообразимое. Одно можно сказать с уверенностью: создатели ленты точно что-то смотрели. Причем не только плохие фильмы.

К примеру, режиссер Кирилл Кузин уж точно знаком с творчеством Терри Гиллиама. «Самый лучший фильм» начинается «наркотической» свадебной смертью жениха по имени Вадик (Харламов). Душа его просится на небеса (антураж – немного Тарковского, побольше Найта Шьямалана), и тот попадает на ковер из травы к представителю Бога (Джигарханян).

Грешник, стремясь оправдаться, проматывает перед собой всю свою жизнь, тщетно пытаясь отыскать в ней что-то хорошее. Находит он в ней не добро, а знакомые штампы – бекмамбетовскую аляповатость при изображении пенальти от Дмитрия Сычева, кадр из хорошего фильма «Зеленая миля» и, что самое интересное, образ Вячеслава Фетисова.

Сцена с просмотром хоккея времен Фетисова и Третьяка – игра с советскими мифами, с которыми нынче успешно борется лишь один Алексей Балабанов. У Кузина это выходит похуже, но сцена с отцом, Вадиком и стопками коньяка «во славу Фетисова» – один из немногих удачных эпизодов, снятый с чувством юмора, меры и ритма. Пара других смешных планов (с крадущейся камерой и маской зайца) – дань Дэвиду Линчу.

Сюжет пересказывать всё же бессмысленно. Упомянем о том, что Вадик станет бандитом, в «страшных 90-х» (о которых без придыхания в фильме никто и не вспоминает) будет грабить и бить всех подряд. В начале 2000-х Вадик остепенится, завяжет роман с дочерью банкира, того самого, кого (с придыханием…) в девяносто лохматом топтал сапогом, и предложит избраннице руку и сердце, предварительно перефехтовав на фаллоимитаторах Тиму Милану (Павла «Снежка» Волю).

Собачье сердце

Теперь же о том, что запомнили многие. Намеки на «Амели» погребены под жирным слоем «9-й роты», обоих «Дозоров», «Жмурок», «Бумера» и «Бригады», «Звездных войн» и др. Обличая ущербность тупой пародийности, критики, в том числе кино-, совершают большую ошибку.

Ругать картину за то, что она «несмешная», бессмысленно. Здесь всё не смешно, потому что вторично, и всё смехотворно, поскольку цинично. Этот «фильм» к реальности, подлинной жизни не имеет никакого отношения, но только к явлениям массовой культуры.

Более того, фильм не претендует на создание и собственной реальности тоже. Он утверждает одно – реальную коммерческую успешность жанра stand up comedy – явления для России пусть и чужеродного, но всё же успешно привитого нам командой КВН «Новые армяне», по сути создавшей «Комеди Клаб».

Поза новых героев точна, очевидна: «Что бы мы ни создали, вы всё равно у нас купите. Выругаетесь, но купите. А потом точно так же, по кругу. Мы знаем, что вы запоминаете, на что вы ведетесь, что опознаете, и мы вас накормим. Сами знаете чем. За деньги, конечно».

Единственное, за что нужно похвалить продюсеров и режиссера, так это за «метод узнавания», посредством которого фильм более менее смотрится. Создатели знают, в чем фишка: «Ксюша Собчак», «Наша Раша», «Комеди Клаб», «телки какие-то стремные». Как интересы в ЖЖ… Только это всё на слуху не только у пользователей Интернета, но и у большинства россиян моложе тридцати.

В России всё, что ни с Запада, то странно меняется. Как гей-ковбой из «Горбатой горы» в российских условиях превращается в Ивана Дулина, первого в мире фрезеровщика с нетрадиционной ориентацией… так и «Очень страшное кино» обернулось кино «Очень русским». Стремительные же импровизации за гранью фола («Хочется знать, что он скажет дальше») – в чтение шуток Рембо Галыгиным.

В массовой культуре всё зависит от интерпретаций. «Искусство дано человеку, чтобы не умереть от действительности», – подсказал на съемках Харламову коллега Джигарханян. Признаем, что Гарик своеобразно понял советы маэстро.